Арбитражный суд не освободил от долгового бремени грузчика из города Новосибирска по причине того, что он брал кредиты, не имея возможности их обслуживать. Это первый подобный случай в практике применения российскими судами норм о банкротстве физических лиц. Житель Новосибирска Валерий Овсянников (имя и все данные гражданина взяты из решения суда, опубликованного на сайте) работал грузчиком в компании «Агроресурсы» и зарабатывал 17,8 тысячи рублей в месяц. Этих денег мужчине не хватало на удовлетворение всех нужд, поэтому он решил обратиться за помощью к банкам. Взяв кредиты в трех кредитных организациях - «Хоум Кредит Банке», Сбербанке России и Кредит Европа Банке, гражданин за три года (с 2011 по 2014 год) накопил займов на сумму около 630 тысяч рублей. Ежемесячные выплаты по такому долгу составили 23,6 тысячи рублей. Несмотря на то, что по основному месту работы к концу 2014 года ему повысили заработную плату до 21,6 тысячи рублей, Валерий Овсянников все равно не смог обслуживать свой долг. И обратился в суд с заявлением о признании себя банкротом, как только начали действовать нормы о банкротстве граждан. Как следует из пояснений, данных гражданином в ходе судебного процесса, его финансовая несостоятельность возникла из-за того, что он потерял работу по совместительству и дополнительный доход. Однако, за процедуру банкротства грузчик все же смог заплатить около 8,7 тысячи рублей из собственных средств, а также внести депозит в сумме 10 тысяч рублей на оплату услуг финансового управляющего. Которого, к слову, должник выбрал самостоятельно. Арбитражный суд Новосибирской области принял иск гражданина к рассмотрению и выяснил, что никакого ликвидного ценного имущества он не имеет. 24 марта 2016 года суд отказал должнику в освобождении от обязательств перед кредиторами. Как сказано в постановлении суда: Овсянников Валерий Александрович принял на себя заведомо неисполнимые обязательства, что явно свидетельствует о его недобросовестном поведении в ущерб кредиторам. Правила об освобождении от исполнения обязательств не применяются. Принимая такое решение, судья Васютина руководствовалась тем, что должник не смог документально доказать как сам факт того, что у него был дополнительный заработок, потеря которого привела к ухудшению финансового состояния, так и объяснить причины, по котором ему понадобилось брать кредиты на такую сумму. Суд руководствовался пунктом 4 статьи 213.28 закона о банкротстве, в котором содержится перечень обстоятельств, при установлении которых суд в определении о завершении реализации имущества гражданина указывает на неприменение в отношении гражданина правила об освобождении от исполнения обязательств. В частности: Освобождение гражданина от обязательств не допускается в случае, если доказано, что при возникновении или исполнении обязательства, на котором конкурсный кредитор или уполномоченный орган основывал свое требование в деле о банкротстве гражданина, гражданин действовал незаконно, в том числе совершил мошенничество, злостно уклонился от погашения кредиторской задолженности, уклонился от уплаты налогов и (или) сборов с физического лица, предоставил кредитору заведомо ложные сведения при получении кредита, скрыл или умышленно уничтожил имущество. Однако, насколько корректно была применена данная норма в этом конкретном случае? В судебном решении указано, что освобождение гражданина, признанного банкротом от обязательств,не является правовой целью банкротства гражданина. Наоборот, такой способ прекращения исполнения обязательств следует применять в исключительных случаях, а другое толкование такой возможности противоречит основным началам гражданского законодательства, закрепленным в статье 1 Гражданского кодекса РФ. Также суд сослался на правовую позицию из постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25, в силу которой при оценке действий сторон, как добросовестных или недобросовестных, судья должен исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации. При этом, в силу пункта 5 статьи 10 ГК РФ, добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются, пока не доказано иное. А вот признать сторону недобросовестной вполне в компетенции суда, а значит, и отказать такой стороне в защите принадлежащего ей права полностью или частично. Суд сделал вывод, что "Овсянников Валерий Александрович принял на себя заведомо неисполнимые обязательства, что явно свидетельствует о его недобросовестном поведении в ущерб кредиторам". Обращаясь с заявлением о признании банкротом, гражданин преследовал цель освобождения от долгов и в этом ему было отказано. Однако, никаких мер, предусмотренных законодательством за мошеннические действия потенциального банкрота, суд почему то не применил. Поскольку у него не нашлось оснований признать такое банкротство фиктивным. У должника есть право на апелляцию, а у юристов - возможность подумать над созданным в Новосибирске прецеденте.

Бывает, что материалы проверки рассматривает одно должностное лицо инспекции (например, заместитель руководителя ИФНС), а материалы дополнительных мероприятий налогового контроля — иное лицо (например, руководитель ИФНС). Может ли в таком случае руководитель вынести решение по проверке?

Да, может, считают в Федеральной налоговой службе. Но сначала он должен изучить все материалы проверки и возражения налогоплательщика, при рассмотрении которых он не участвовал. В противном случае суд может признать такое решение недействительным. Такой вывод следует из письма ФНС России от 11.03.16 № ЕД-4-2/3968@.

Как известно, нарушение «существенных условий процедуры рассмотрения материалов проверки» является основанием для отмены решения, вынесенного по результатам проверки (п. 14 ст. 101 НК РФ).
А суды неоднократно заявляли, что решение о привлечении налогоплательщика к  ответственности должно быть принято тем должностным лицом инспекции, которое непосредственно участвовало в изучении материалов проверки. Если же материалы проверки рассматривались одним должностным лицом инспекции, а решение принято и подписано другим, это свидетельствует о нарушении существенных условий процедуры рассмотрения материалов проверки. Ведь в этом случае налогоплательщик лишается возможности дать пояснения относительно выводов, содержащихся в акте и иных материалах проверки, непосредственно тому должностному лицу налогового органа, которое вынесло решение.
Такая позиция выражена в постановлении пункта 42 Пленума ВАС от 30.07.13 № 57.

В Федеральной налоговой службе считают, что если руководитель (или заместитель руководителя) ИФНС исследовал материалы дополнительных мероприятий налогового контроля, но не участвовал в рассмотрении других материалов проверки, то перед подписанием решения по проверке он должен изучить все материалы проверки и возражения налогоплательщика (вероятно, речь идет о письменных возражениях). Такие действия, по мнению авторов письма, будут свидетельствовать о соблюдении существенных условий рассмотрения материалов проверки.

Если в требовании не указано точное количество документов, то сумма штрафа, предусмотренная пунктом 1 статьи 126 НК РФ за несвоевременное представление документов, определяется исходя из количества документов, объединенных родовыми признаками. Рассчитывать штраф исходя из фактически представленных с опозданием бумаг налоговики не вправе.
Правомерность такого подхода подтвердил Верховный суд в определении от 04.02.16 № 302-КГ15-19180.

Суть спора
Суд рассмотрел довольно распространенную ситуацию. Инспекция выставила требование о представлении неопределенного количества документов (все договоры, счета-фактуры, книги продаж, книги покупок, товарные накладные и пр. за 2011 и 2012 годы), без указания конкретного количества бумаг. Контролеры объяснили это тем, что располагали только налоговыми декларациями, содержащими исключительно числовые данные. Соответственно, они не могли определить точное число документов, которыми подтверждаются данные в отчетности.
Налогоплательщик представил документы в количестве 1413 штук, но сделал это с опозданием. Это стало основанием для привлечения организации к ответственности на основании пункта 1 статьи 126 НК РФ. При этом штраф был рассчитан исходя из количества фактически представленных налогоплательщиком документов (1413 штук). С учетом смягчающих обстоятельств штраф был снижен в два раза, и в итоге составил 140 300 (1413 х 200 руб.: 2).

Решение суда
Однако суды всех инстанций, включая Верховный суд, признали такую методику исчисления штрафа незаконной. Арбитры напомнили, что ответственность, предусмотренная пунктом 1 статьи 126 НК РФ, применяется за непредставление каждого истребуемого документа. Другими словами, санкции нужно рассчитывать исходя из количества запрошенных, но не представленных в срок документов, точное количество которых должно быть указано в требовании. В данном случае инспекция не указала количество истребуемых документов. Исчисление штрафа исходя из количества фактически представленных, а не запрашиваемых документов, создает неравное положение между налогоплательщиком, представившим документы с нарушением срока, и налогоплательщиком, вовсе отказавшимся от предоставления документов. Ведь штраф, рассчитанный исходя из количества представленных бумаг, может быть больше, чем штраф, исчисленный из количества запрашиваемых документов. С учетом изложенного, решение о штрафе было признано недействительным.

Дополнительно суды пояснили чиновникам, что поскольку в требовании не было указано точное количество документов, то размер санкций нужно было определять исходя из количества документов, объединенных в группу по родовым признакам. Это значит, что штраф 200 рублей (100 рублей с учетом статьи 112 НК РФ) нужно применять не к каждому представленному с опозданием документу (например, договору), а ко всей группе документов (договоров).
При этом суд первой инстанции уточнил, как именно нужно было определять размер санкций.
Штраф за непредставление:
книг покупок (п. 10 требования) – 100 руб.,
книг продаж (п. 11 требования) – 100 руб.,
счетов-фактур, полученных от поставщиков (п. 12 требования) – 100 руб.,
первичных документов (товарных накладных, актов выполненных работ, товарно-транспортных накладных), полученных от поставщиков (п. 13 требования) – 100 руб.;
счетов-фактур, выставленных покупателям (товарных накладных, актов выполненных работ, товарно-транспортных накладных) – 100 руб.;
регистров налогового учета за период проверки (п. 16 требования) – 100 руб.;
документов по учету основных средств (п. 18 требования) – 100руб.;
договоров (контрактов) финансово-хозяйственных взаимоотношений между контрагентами (п. 23 требования) – 100 руб.;
ведомостей начисления, выплаты заработной платы (п. 26 требования) – 100 руб.
То есть общая сумма штрафа в описанной ситуации должна была составить не 140 300 рублей, а 900 рублей.

Верховный суд опубликовал обзор судебной практики за первый квартал 2016 года, датированный 13 апреля. Из обзора следует, что при заключении одним из супругов договора займа (в том числе кредитного договора) долг по займу может быть признан общим лишь в случае, если он брался на семейные нужды. При этом бремя доказывания лежит на стороне, претендующей на распределение долга. До сих пор презюмировалось, что если кредит берет один из супругов, то он — на семейные нужды, и, как следствие, в случае невозврата ссуды отвечать по ней банк мог потребовать обоих супругов. Теперь эта презумпция, по сути, отменяется, и взыскать долг за счет имущества супругов будет существенно сложнее, считают участники банковского рынка. Обзор будет доведен до всех судов РФ, а это значит, что по аналогичным спорам они будут принимать схожие решения.

Изменение практики взыскания долгов в описанных ситуациях сопряжено для банков с ростом рисков по кредитам, при выдаче которых обычно не требуется письменное согласие супруга. Сейчас банки заручаются им в основном при выдаче ипотеки. Таким образом, под риском автокредиты и необеспеченные потребительские ссуды. Чтобы нивелировать риски, банки готовятся ужесточить контроль за ними, а именно вводить требование для заемщиков предоставлять согласие супругов на получение кредита.